Лида Рощина
«…общее состояние такое… облегчение…»
Плакалось по-разному, в общем, каждый день были какие-то ожидания о том, как нужно плакать, но всю неделю мне плакалось, как плакалось. Очень конечно помогала работа с телом, именно для того, чтобы отвлечь мысли, опустошить голову, очень помог катарсис на предпоследнем дне, да, было сильно, просто потом заплакалось и все. Я думала, что я в общем все свои депрессии какие-то, эмоции я уже выплакала и плакать уже нечем. На самом деле после катарсиса я поняла, что там еще новые и новые слои, которые… и даже на последнем дне, уже под конец еще какие-то новые эмоции появились, и тоже плакалось и плакалось. И потом уже когда на последнем дне, когда я уже домой пришла, и понимаю, что плакать не надо – тут то как раз и заплакалось наконец-то свободно, никто не заставляет, плакать-то не надо, а оно плачется, я думаю, боже мой, вот. Еще интересно то, что на последнем дне было очень как бы хорошо, расслабленно, но спать было как-то странно, потому что всю ночь я как-то вздрагивала, мое тело… я постоянно чувствовала свое тело, какие-то там вибрации, спала и вздрагивала.
– А какое вот общее состояние после второй недели. Они же отличаются эти общие состояния, вот прошла неделя смеха – ты себя вот так вот чувствуешь, прошла неделя плача – что-то еще такое, вот общее такое, в двух трех словах?
– Ну общее состояние такое… облегчение…
– Вот помнишь, ты говорила, освобождение какое-то такое?
– Освобождение, да, ммм как бы, я бы сказала, что это как бы тоже освобождение, облегчение и такое смягчение, да, вот, очень так все расслабляется, обмякает, да это вот так.
Гопика
«Мне было очень хорошо, очень классно, что я могу себе позволить плач, могу позволить смех, просто быть живой, было очень замечательное ощущение»
Первые три дня мне было легко плакать. На четвертый день вообще не плакалось, а на пятый у меня был, наверное, самый выдающийся день, вот. У меня поднялось много эмоций, и мой зажатый плач, который все время, наверно, был подавлен с детства, что мне не разрешалось. И я вдруг как будто получила разрешение на него и с удовольствием просто наслаждалась, ну, этой энергией, которая раскрывалась. Мне было очень хорошо, очень классно, что я могу себе позволить плач, могу позволить смех, просто быть живой, было очень замечательное ощущение. Вот, на шестой день мне совсем не плакалось. На седьмой мне плакалось, но без слез, вот. Мне очень понравился катарсис и музыка очень хорошая была такая, что можно было действительно телом выражать все, вот. Даже не знаю, что еще сказать…
Лена Воробей
«…организм полностью измотан, весь такой уставший, но в то же время чувствую расслабленность, т.е после этой недели очень так расслабилась все внутри…»
Ну вот, про неделю плача, да. Ну, плач, на самом деле, очень так, более глубокий, я так поняла, почувствовала. И было очень трудно, очень трудно плакать. Первые два дня выплакала все, что, наверное, есть в жизни, а потом, просто, как бы вообще не могла плакать, т.е. била подушки, все, что только можно было, было очень больно внутри.
– Больно в теле?
– Да, больно в теле…Не вспомнить, что болело. Ну, в груди болело, потом в какой-то момент, вот уже наверное на шестой день я почувствовала, что в спине что-то такое вот, там очень больно. Вот, и поделала там разные движения, и это как бы вышло, причем я даже испугалась, потому что…
– Жалко отпускать да:)
– Не знаю. Я какие-то слова начала говорить (говорят, что не надо ничего говорить), но я начала какие-то говорить слова непонятные и это начало выходить.
– А, т.е. когда джибириш говорила.
– Да, т.е я не знала, что это такое, просто я говорила и все это вышло. Причем это на первый день, ну как бы на шестой день и на седьмой день вот это все выходило. Причем даже, ну, если первый день я знала, над чем я плачу…
– Т.е. была конкретная мысль, которую ты оплакивала.
– Да, то вот в последние дни не понятно было что… Просто плакала. Просто что-то выходило и просто плакала. Вот, на самом деле так хорошо.
– Какое вот общее ощущение от второй недели?
– Ну ощущения… организм полностью измотан, весь такой уставший, но в то же время чувствую расслабленность, т.е после этой недели очень так расслабилась все внутри.
Филипп
«…У меня столько всего вышло, что накопилось, и после этого так классно стало, мне легче сразу как-то стало, что это все вышло…»
– В общем вот первый день у меня накопилось за первую неделю, мне хотелось плакать, я все выплакал.
– В первый день?
– Да, у меня тогда хорошо, у меня искренне получилось плакать… У меня столько всего вышло, что накопилось, и после этого так классно стало, мне легче сразу как-то стало, что это все вышло. Потом в следующие дни я вспоминаю то, над чем плакал в первый день и ничего не плачется совсем.
– И музыка не цепляет?
– Да. Как-то вроде начинается вот это чувство, в груди такое зарождаться вот этот плач, который искренний, не когда ты сам просто вот так, я могу и сейчас тоже поплакать, а на самом деле вот искреннее чувство, когда вот это из груди как-то идет и слезы начинают сразу же на глазах наворачиваться и такой вот ком в голе, вот это, самое такое чувство, оно никак не приходило. Оно только что-то начинается, но потом как-то расслабляется и все, я не могу это… пытался сам сделать…
– Не отпускается никак
– Да, и никак не получалось. Пытался расслабляться, но все равно оно никак не приходило. Я пять дней мучился. Нет, даже… на шестой день у меня получилось чуть-чуть поплакать. Еще меня музыка одна зацепила, у меня просто связаны с ней переживания были с этой музыкой. И вот она меня зацепила и я как-то поплакал искренне, у меня получилось. А, на пятом дне еще у меня одна слеза только пролилась, всего одна, вот. А на седьмой день, на самый последний день я так плакал, как никогда не плакал. Ты знаешь, вот я все эти шесть дней думал, то, о чем Кайюм говорил, что вы будете как бы чувствовать что-то, что-то старое к вам будет приходить или какие-то свои… ну к вам будут приходить, ну как это называется…
– Воспоминания?
– Да, всякие… вот воспоминания того, что на вас давило все это время из прошлого какие-то осадки, что вы будете в себе это откапывать, и вам будет от этого как-то плохо. Но я за шесть дней я ничего как бы не чувствовал, может это и было, но я не знаю, просто это не осознавал, я это не чувствовал. А на седьмой день я так долго плакал и искренне, я прямо так рыдал я давно я так, наверное, не плакал.
– Накопилось за все эти дни…
– Да, у меня как-то получилось… У меня вспоминается состояние вот, когда я плачу. Вспоминается какое-то состояние из детства и мне сразу вспоминаются образы, потом приходят, и я вспоминаю ситуацию, где я плакал. Потом еще раньше, еще до этого какие-то ситуации, которые меня обижали, а потом еще, когда я маленький был, это само как-то…
– Т.е. ты возвращался все в прошлое…
– Да, это как-то вспоминалось просто само, когда я маленький был. И меня это так очень сильно задело, я прямо, я это вспомнил, и знаешь, что я почувствовал, что я понял, сейчас какие проблемы меня мучают, вот уже в этом возрасте, откуда они на самом деле – я это понял, что это все связано вот с этим, из этого детства, которое ко мне пришло. И я прямо почувствовал именно в том состоянии, когда я в том маленьком возрасте… То же состояние абсолютно, я плакал, как тогда, мне вспомнилась вся ситуация, вся обстановка, которая тогда была и то, что меня обижало, я это вспомнил, прямо почувствовал в теле все, и сразу образы все вот эти приходили и я над этим очень сильно рыдал, у меня так получилось, я долго плакал, без остановки прям. Вот это мне вспомнилось. Мне так полегчало, когда я над этим поплакал.
Роман Гарбузов
«…В общем, не захлестывало меня…»
– Рома, сажи, пожалуйста…
– Пожалуйста.
– А еще что-нибудь скажи
– А мне нечего сказать.
– Ну ты же плакал?
– Я? Два дня из семи. Два дня. Один день из мозгов…
– То есть думал, над чем поплакать да?
– Да, а второй день само собой получилось. А потом пять дней состояние грусти проходило мимо меня все время.
– А что было, вместо грусти?
– Ничего. И у меня сложилось впечатление, что ощущение очень знакомое, и оно вот вот приходит и проходит мимо. В общем, не захлестывало меня.
Лена Шарапова
«уходило напряжение из тела … не то чтобы раскрепощенность, а свобода появилась, спонтанность…»
Хочу сказать, что неделя плача понравилась больше, т.е. как бы не понравилась больше… мне было легче на ней, мне просто было легче. И мне было так хорошо, т.е. поначалу пыталась прислушаться, что телу-то нужно, а потом оно само подсказало, вошло в тему. У меня ни единой слезинки не выскочило, т.е. вот было как-то, но очень скупо, вот за неделю что-то ни слезинки. Но что-то другое все равно происходило… постепенно, постепенно уходило напряжение из тела, вот, уходило напряжение… Мне понравилось, что у меня тело стало танцевать свободно и раскованно, вот. Я последние дни ходила с таким удовольствием, думаю, опять любимая музыка на катарсисе, опять можно будет подвигаться, вот это мне больше как-то вот понравилось… Не то чтобы раскрепощенность, а свобода появилась, спонтанность.
Сергей Метасов
«…я не о плохом плакал, … были мысли о хорошем, а отпускал плохое…»
Вот внутри… поначалу действительно как-то мало чего-либо ощущалось, что в голове, что в теле. А где-то уже под конец было ощущение, что что-то или выходит или отпускает, как-будто действительно… последние дни, последние два дня просто я поддавался сам себе. То есть я просто не ощущал ничего и меня просто как по волне… как вот идет волна, просто выпускало что-то… выходило. И, хоть я последний день плакал без всех, единолично…
– Ты один плакал?
– Один плакал, да. И, при том, я же один улетел далеко, я вообще, честно говоря, улетел на другую планету… вот… то, как бы, я один поплакал, достаточно как-то у меня легко получилось, может быть не столько же, сколько у всех, но я получается отплакал в таком легком расслаблении. Т.е. вот если, я говорю, первые, сколько там, два или три дня…
– Выжимать…
– Да, выжимать что-то, хотя я думал, что вот у меня вот столько, господи, сколько там было, там реветь не неделю, не две, там, три должен просто навзрыд реветь, а когда начал – меня хватило на несколько минут – пятнадцать, наверное, да. А потом действительно какая-то грусть появилась и напряжение какое-то… да. А потом меня просто как-то вытянуло, вот просто как-то вот вытянуло и пошло, я даже… мне даже было как-то противно…
– В смысле как-то расслабилось…
– И да, понимаешь, мне даже было противно, мне на пятый день было противно, я думаю господи, вот иногда вот я думаю: нет, как-то надо остановиться, а не могу. Много разговоров было о том, что вот мысли, они если приходят, то начинают тебя как-то останавливать. Вот, если поначалу это как-то еще получалось, а потом даже не все мысли получалось останавливать. Но я не буду врать, я не буду говорить, что у меня абсолютно пустой плач получался, т.е. он просто выходил. Такой может быть и был, я его не замечал, но пятый-шестой день я себя ну… очень часто толкал, хотя мысли были, почему-то, о хорошем. Т.е. вот я не о плохом плакал, вот… были мысли о хорошем, а отпускал плохое. Т.е. как-то очень странная вещь, честно говоря.
Дима Доровских
«…такая боль в животе, и такие слезы на глаза навернулись…это так… сильно, вот сильнее, чем смех…»
Ну, у меня получилось плакать три дня: первый, третий и последний немножко, так пробило. Вот, на третий день я вообще как-то так… глубина какая-то почувствовалась и какой-то такой вакуум где-то в области солнечного сплетения…
– А раньше что ты там чувствовал?
– А раньше нет, раньше… ну может только когда я в детстве плакал, а так нет…, и во время смеха – нет…
– Ты говоришь, что почувствовал вакуум, а до этого что ты там чувствовал?
– До этого…
– Или вообще в солнечном сплетении ничего не чувствовал?
– Тут, как бы, такая боль, но она в то же время не физическая, она такая… я даже не сказал бы что она какая-то неприятная была, она такая своеобразная…
– А как это ощущалось, м.б. как пустота?
– Ну да, как будто что-то не сжимается, а наоборот так…
– Расширяется?
– Ну вот как-то «пум» как-будто пустеет, что-то вроде этого. А последний день меня разогнало это странное упражнение, которое я делал полчаса.
– А что ты делал?
– А я не знаю, я что-то… прыгал как-то, вот перевернулся и поднимал живот. Кайюм посоветовал, я полчаса его делал.
– Проняло тебя да?
– Проняло, да, потом такая боль в животе, и такие слезы на глазах навернулись, да. Не очень долго, минут, наверное, пятнадцать. Ну, нормально, я за это благодарен, конечно, это так… сильно. Вот, сильнее, чем смех по любому.
– А что-нибудь в эмоциях ты встретил для себя новое?
– В эмоциях…
– … на неделе вот что в тебе просыпалось, может быть какие-то чувства, какие-то эмоции, какое-то может недовольство, может наоборот…
– А, был, по-моему на четвертый день, где-то в середине недели такое… скорее позитивные эмоции, прилив был с утра, ну так вот он, после плача как-то более позитивно. После смеха был…
– Наоборот, да?
– Да… вот, а после плача как бы наоборот так…
– Легче?
– Да, скорей позитивные эмоции там… я думаю как бы так… контраст, вот, и как-то я не знаю, попроще. Попроще, хотя сейчас этого наверное не осталось.
– Сейчас уже другая неделя, конечно, второй день.
– Да… Наверное и все, что я могу сказать.